новости
анонс текущий номер архив
форум
о журнале
главный редактор представители авторы
распространение
ревю превью вью интервью
1-2005
журналы
форум издания акции
партнёры



репортажи
Предметный, промышленный, индустриальный?
Ю.В. Назаров

Наивно было предполагать, что нынешний аттестационный сезон будет для меня спокойным. Друзья и подруги позаботились о том, чтобы президент был максимально задействован на грядущих процедурах защиты дипломных работ 2004 года. Первой, как помнится, позвонила Елена Постникова, заведующая кафедрой «Индустриального дизайна» УралГАХА. Этот вуз планирует защиты в жестких временных параметрах, и мне оставалось только принять или отклонить её предложение. Вторым, по-видимому, проявился Олег Зубенко из Краснодара. Этот авторитетный профессор с приятным баритоном и мягким южным выговором задает каждый год один и тот же вопрос: «Ты нас, конечно не забудешь?». И я, сохраняя давнишнюю традицию, отвечаю: «Святое дело! Приеду в конце мая».

Дальше, как говорится, возможны варианты… Но неожиданно объявилась Тамара Бытачевская, заведующая кафедрой дизайна Ставропольского технического университета. Дело в том, что традиционно, в этом вузе в качестве председателя ГАКа присутствовал наш друг и коллега профессор Николай Новиков из питерской МУХИ, но его в начале декабря минувшего года не стало. И Тамара обратилась с просьбой о председательстве ко мне. Я уже года четыре не был в Ставрополе, и поэтому с интересом принял и это предложение. Следом за Тамарой позвонил наш корифей Олег Фролов из Нижнего. Он в нынешнем году делал второй выпуск в своем родном Н-НГАСУ на кафедре «Интерьер и оборудование». Таким людям не отказывают. Сложность была только в том, что оставалась открытой дата проведения церемонии награждения лауреатов Госпремии за минувший год, и я, подстраховавшись, вновь назначил защиту на государственный праздник – 12 июня. Ещё на очереди был Ростов-на-Дону, где сразу два вуза: государственный и негосударственный ждали от меня ответа. С такими городами, как Ростов, не принято шутить, к тому же у меня там друзья, и это дополнительный аргумент для согласия. Говорить о Казани не буду, с этим городом у меня не просто дружба: здесь живёт мой партнёр и вице-президент Сергей Михайлов, поэтому визит на берег Волги был включён в рабочий график «по умолчанию». А вот что явилось полной неожиданностью, так это Ульяновск. Этот город давно полюбили мои коллеги из Строгановки. Они и меня постоянно приглашали проехаться вместе с ними на родину Ильича. Но нужен был серьезный повод, и он в наступившем сезоне представился: в начале июня в Ульяновске планировалась защита дипломов на кафедре «Дизайна». Прикинув по времени, я дал согласие провести два рабочих дня в городе, где ни разу не довелось побывать.

Рассказывать о московских вузах, наверное, излишне: их, кроме Строгановки, было ещё четыре, не считая Училища памяти 1905 года и собственного вуза – Национального Института Дизайна. Вот такая выдалась дипломная «Одиссея’2004». Единственный пробел в расписании – вынужден был отказать Мухинке: личный график не совпал с алгоритмом питерских защит.

Но моя задача состоит не в том, чтобы вслед за Гомером пересказывать злоключения незадачливого античного героя, а попытаться поразмыслить над вопросом, туда ли мы, педагоги-дизайнеры, идем, и правильный ли выбран темп движения? Тематике дипломных работ студентов кафедр дизайна в своих статьях я уделяю внимание постоянно. Но каждый сезон вопросы встают с новой силой, да и сама жизнь подбрасывает уникальный материал для анализа и рассуждений. Три слова, вынесенные в заголовок, не случайный набор терминов – это принятые и уже используемые названия наших кафедр дизайна. Часть их них – наследие былых доперестроечных времен, другие – плод творчества заведующих кафедрами или следствие постоянного изменения Государственного образовательного стандарта по дизайну. Сегодня на наших кафедрах ещё действуют три стандарта: один - пятилетний, второй, рассчитанный на пять с половиной лет, и новый, шестилетний. Как к этому многообразию относится? Жизнь подсказывает – философски! Но это только первый аналитический слой. На самом деле за названиями этих учебных подразделений просматривается определённый взгляд руководства кафедр и факультетов на дизайн вообще и его форму в конкретном вузовском воплощении – в частности.

Возьмём хотя бы кафедру «Индустриальный дизайн» УралГАХА. У основ кафедры стоял легендарный профессор Илья Вакс, создавший дизайнерскую школу в Петербурге. Здесь в течение ряда лет председательствовали на ГЭКах Александр Устинов и Георгий Борисович Минервин из ВНИИТЭ. Термин «индустриальный» – дитя предвоенных пятилеток, создавших уральскую промышленность. Этот термин отражал и тематику бывшего Уральского филиала ВНИИТЭ, совсем недавно окончательно развалившегося в Екатеринбурге. Программа кафедры до сих пор изобилует индустриальными заданиями, включая средства транспорта, медицинское и промышленное оборудование. Не исключением стал и нынешний сезон. Вновь вниманию членов ГАК были представлены работы воспитанников трёх именных мастерских, возглавляемых профессорами Николаем Гариным, Виктором Брагиным и Борисом Федотовым. Данная учебная практика заслуживает внимания со стороны других дизайнерских вузов, особенно в ситуации перехода на новый стандарт образования, предусматривающий бакалаврский уровень. В прошлые годы кафедре было рекомендовано усложнять дипломные проекты, как по части объема подаваемых материалов, так и по составу разработок. Во многом наши рекомендации были учтены, и выпускники кафедры продемонстрировали высокий уровень подготовки. Прежде всего, порадовало обилие медицинской тематики. Этим показателем кафедра обязана реальным заданиям, поступившим с Уральского оптико-механического завода. Это мощное конверсионное предприятие испытывает дефицит молодых дизайнерских кадров и старается в кооперации с УралГАХА восполнить недостаток своего творческого потенциала. Данная практика так же заслуживает внимания, особенно в свете ориентации высшей школы на выполнение прикладных научных и проектных разработок. Мастерские Н. Гарина и В. Брагина воспользовались темами УОМЗ и выполнили несколько интересных проектов на медицинскую тему. Наиболее удачным следует признать комплексный проект фельдшерско-акушерского пункта «МЕДОС», разработанный Натальей Татариновой и Юлией Суворовой под руководством профессора Н. Гарина.

По невольному стечению обстоятельств подобный проект был выполнен и на кафедре «Дизайна» Нижегородского архитектурно-строительного университета дипломником Сергеем Фроловым под руководством преподавателя Сергея Ильина. Даже объемно-пространственная структура обоих медицинских пунктов была выбрана схожая: внутренне пространство объектов трансформировалось за счёт расширения её центральной части.

А теперь вернемся к заголовку нашей статьи и попробуем определить, к какому типу дизайнов относится данная разработка: промышленному, индустриальному или предметному? На наш взгляд, термин «промышленный» касается сложного оборудования, относящегося к группе средств производства, значит в данном случае, он нам не подходит. «Индустриальный» - тоже имеет расплывчатую этимологию, и ассоциируется с пафосом первых советских пятилеток и романтическим периодом развития капитализма одновременно. Но главное, что характеризуется этим термином, - это способ изготовления изделий, которые приходится разрабатывать дизайнеру. К предметному дизайну данный объект тем более нельзя отнести, поскольку его характер далеко выходит за рамки единичного изделия. И как же нам быть? По всей видимости, мы имеем дело с комплексными объектами, разработка которых требует навыков и знаний в различных областях дизайна (предметы, интерьер, транспорт), следовательно, и сам тип дизайнерского проектирования должен быть определен как интегральный или комплексный. Работы такого типа встречаются в практике нынешних дипломов крайне редко, но это вынуждает нас рассматривать данное явление как некую тенденцию, требующую инструментальной и методической поддержки. У нынешних дипломников заметны пробелы в конструкторской подготовке, да и морфологические несуразицы бросаются в глаза. При этом радует отвага, с которой молодые люди берутся не за штучные разработки, а пытаются решить целую социальную задачу, пускай ещё не совсем совершенными методами.

Теперь несколько слов о сравнительно молодых кафедрах дизайна, образованных внутри совершенно различных по характеру вузов. Это кафедра «Дизайн» Ставропольского государственного технического университета, и родственная кафедра в Ульяновском государственном университете. Один вуз представляет собой классический университет, имеющий вдобавок факультет искусства и культуры, где и была образована кафедра «Дизайн». Второй же вуз – образец традиционного политеха, где дизайн рассматривается с точки зрения производства и технологии. В Ульяновске забота о развитии дизайнерского учебного подразделения легла на плечи известного московского профессора Александра Стасюка. Ему как заправскому нефтянику приходится вахтенным методом руководить кафедрой в другом городе. Благодаря своему богатому опыту практической и учебной работы А. Стасюк сделал невозможное: за два сезона уровень работ студентов вышел на отметку других региональных вузов, стартовавших намного раньше.

В Ставрополе бремя руководства региональной школой дизайна возложено на плечи опытной женщины – Тамары Бытачевской, воспитанницы Южно-российской педагогической школы и получившей свои знания из рук известного в регионе педагога - профессора Георгия Васильевича Беды. Здесь пока занимаются всем: графическим, средовым, промышленным и транспортным дизайном одновременно, поэтому хотелось бы остановиться только на индустриальной ветви нашей профессии. Откровенно порадовала дипломница Вера Сичинава – эдакая южная красавица, выполнившая работу по заданию одного ставропольского предприятия – завода «Сигнал» под названием «Бытовой многофункциональный электроутюг». Для молодой кафедры – это очень зрелая работа, да и сама студентка защищалась в полном смысле слова, со знанием дела, комментируя разделы своей работы. К тому же и с морфологией у Веры Сичинавы всё было в порядке, поскольку она отрабатывала форму не только на трёхмерной модели, но и на множестве поисковых макетов. Вот где подлинный образец работы, выполненной в жанре предметного дизайна.

Здесь я хотел бы коснуться одного обстоятельства, которое всё больше меня беспокоит в практике разработки дипломных проектов. Заключается оно в том, что наши воспитанники эскизируют в основном графически, переводя свои поиски в компьютерную графику. Для пластического решения в объеме у них толи не хватает времени, толи навыка, толи желания. Самым трудным бывает для педагогов заставить их до последнего продолжать эскизировать на макете, и только потом переводить достигнутый результат в цифровую трёхмерную версию. На практике чаще делается всё с точностью до наоборот. Сначала выстраивается на компьютере 3D модель, а затем дипломник второпях, а то и чужими руками строит по ней макет. Такая методика возможна только с применением послойного цифрового моделирования, которого, к сожалению, в российской вузовской системе пока нет. Для рядового случая уместнее традиционная работа с пластилином или с пенопластом, желательно в аудитории, чего ни один вуз сегодня себе позволить, увы, не может. Вот и приходится нам, членам комиссии покупать «кота в мешке», и оценивать, по сути два разных пластических решения: одно на планшетах, - другое в объеме.

Вторая особенность, выявившаяся в нынешнем цикле защит, слабое знакомство наших подопечных с мировой художественной культурой, особенно с современным её разделом. Вопросы, адресованные к этой стороне их знаний, как правило, оставались без ответа. Дипломники не могли четко сформулировать образную художественную концепцию своего проекта, ограничиваясь упоминанием о цвете и форме, и почти полностью опуская такую важную составляющую, как выбранное творческое направление или индивидуальную манеру известного автора (художника, архитектора или дизайнера). В процессе защиты в считанных случаях, из сотни услышанных, упоминался какой-либо конкретный разработчик, чаще следовали ссылки на «постмодерн», просто «модерн» или на «хай-тек». В блоке интерьерных защит картина не намного радостнее. Там единственный раз из уст дипломницы Евгении Бабич, воспитанницы профессора Олега Фролова из Нижнего Новгорода прозвучала внятная ссылка на Антонио Гауди, да и в морфологии самого дизайнерского решения безошибочно угадывалось влияние этого великого мастера. В остальных же ситуациях приходилось буквально клещами тянуть из дипломника упоминание об источнике его вдохновения, и чаще всего наши попытки заканчивались безуспешно.

От чего это происходит? Тому, наверное, несколько причин. Основная - ребята просто не умеют перевести в активную форму или применить те знания, которыми они уже обладают благодаря высшему образованию. Ведь многие из них успешно познакомились с курсом истории искусств и истории дизайна. Хотя, судя по госэкзамену в Краснодаре, где мне довелось быть председателем, и здесь у них имеются большие пробелы. Студенты буквально терялись от простых вопросов типа: к какому направлению в искусстве относится творчество Карла Брюллова?

Как быть в этой ситуации? Сначала педагогам необходимо соорудить некий «мост», способный соединить их академические знания с предметом «проектирование». С этой целью уже второй сезон в Национальном Институте Дизайна в Москве мы ввели дисциплину «Пластическое языкознание». Инициатива создания данного курса принадлежит моему другу и соратнику Борису Михайлову, имеющему опыт проектной и художественной работы и склонному к теоретическим обобщениям. Ему во многом помогла методика профессора Андрея Ефимова, придумавшего оригинальный курс аналитической колористики в МАрхИ. В рамках данного курса ребята не только вспоминают и углубленно изучают произведения своих любимых мастеров, но и учатся их анализировать, и что наиболее важно для дизайнера – творчески их интерпретировать. Другого способа перевести художественный «пассив» студентов в их дизайнерский «актив» мне неизвестно.

Еще одной «вредной» привычкой студентов я считаю излишнее увлечение компьютером. Когда наши воспитанники были вынуждены выполнять проекты собственными ручками, вольно-невольно им приходилось проявлять свою личные художественные навыки и тем самым оформлялась их творческая индивидуальность. Сейчас же, с приходом тотального компьютерного проектирования эти индивидуальные особенности во многом снивелировались, на первый план выходит умение ловко построить, а затем «отрендерить» картинку, что приводит к голому соревнованию технологий, а не творческих индивидуальностей. В глянцевых журналах наши студенты находят массу примеров подобного «технологического проектирования», которые затем переносятся «под кальку» на их курсовые и дипломные проекты. Порой охватывает тоска зеленая, особенно на защитах средовиков и интерьерщиков, от монотонного жесткого рендеринга больших и малых пространств, набитых «библиотечными» аксессуарами и прочей дизайнерской серостью. Такой подход принято называть «дигитальным» дизайном. Если бы этот термин не отдавал некой физиологией, то его уместно было бы применить и для нашей ситуации, но предлагаю рассматривать это явление как «компьютерный синдром».

Уместно назвать и ещё одну причину «пробуксовывания» нынешнего нашего учебного проектирования. Всё меньше в составе педагогических коллективов остается людей по сути креативных, знающих значение этого термина и самих в состоянии возбудиться и создать что-либо оригинальное. Из реальной практики подобных людей в педагогику практически не заманишь, а как иначе без толковых наставников привить это неуловимое творческое «нечто» нашим студентам? Овладеть же методикой креативного проектирования никто уже давно практикующим педагогам не помогает. Вот и наблюдаем мы порой ряд чередующихся «дежурных» решений, кое-как передернутых с журналов и через Интернет. Часто в дизайнерских работах студентов напрочь отсутствует художественный образ, дипломники просто не понимают, что от них требуют придирчивые члены Аттестационной комиссии, теряются и начинают нести околесицу. А ведь в традиции, например, строгановской школы лежала работа над этим самым таинственным художественным образом. Именно этой духовной высоты учили достигать наши мудрые педагоги-архитекторы. В традициях советской архитектурной школы работа над образом была одним из важнейших разделов, которому посвящали свои творческие и теоретические поиски все наши великие предтечи: И. Жолтовский, И. Леонидов, М. Гинзбург, А. Буров, К. Мельников и др. Куда же всё это подевалось?

Моя версия состоит в том, что всему виной перевод обучения дизайну на поточный метод. Количество желающих обучаться нашей профессии за последнее время выросло не просто на порядок, а на несколько порядков. Сегодня кафедры дизайна открыты в 100 российских вузах, не считая кафедр искусства интерьера и дизайна архитектурной среды. К чему это привело? Прежде всего, – катастрофически не хватает педагогов. Бедные мои коллеги вынуждены совмещать работу в нескольких вузах, для того чтобы иметь достойный заработок и закрыть все бреши. Второе, неимоверно разрослись по численности учебные группы. Для одного педагога уделить внимание за одно занятие двадцати-тридцати студентам – просто не мыслимо. Где уж тут рассуждать о творческой манере мастера или заниматься поиском художественного образа! Тут бы успеть обучить подопечных элементарным профессиональным навыкам, а всё что сверх – остается на потом, которое никогда не наступит.

И третье, заметно снизился уровень подготовки абитуриентов. Среди них встречаются люди, отзанимавшиеся год-полтора на курсах и стремящиеся изо всех сил в дизайнеры. Конечно, и из них можно воспитать нормальных профессионалов, но при условии, что на одного педагога их будет пять-шесть, не больше. Прибавьте к этому катастрофически упавшую учебную дисциплину, отвратительную посещаемость – и перед вами законченная картина уровня сегодняшнего образования в сфере дизайна.

Решаемы ли поставленные в данной статье вопросы? Думаю, что частично – да! Хотя бы в части освоения интенсивных методик всеми региональными школами. Для этого наше главное УМО во главе со Строгановкой должно регулярно собирать всех заинтересованных и приглашать на эти семинары лучших мастеров-педагогов со всей страны и даже из-за рубежа. Союз Дизайнеров России готов активно участвовать в этом процессе, как это и происходило в 90-е годы. В то время мы всегда были вместе и помогали друг другу. Сейчас время иное, дизайнерское образование стало прибыльной статьей доходов, у него появилась масса опекунов, желающих полакомиться на этой ниве. Бизнес – вещь хорошая, но вопросы надо решать и не только за счет энтузиастов, которых я в этом сезоне встретил немало. Особенно это бескорыстное отношение свойственно региональным школам, хотя и там коммерческий бум уже ощущается. Уверен только в одном, что лицо наших дизайнерских школ – это их педагоги. Именно поиском, подготовкой и повышением их профессионального мастерства и должны заниматься руководители российского дизайнерского образования сегодня.

Впереди у нас приёмная компания 2004 года. Какие студенты придут в наши вузы по новому набору, мы узнаем буквально через месяц. Скорей всего, их будет много. Хорошо это или плохо? Это мы поймем, когда подойдет пора принимать у них дипломные работы. Думается, что наши рассуждения об их будущем помогут всем нам выбрать верное направление в их профессиональной подготовке.

Приходят в норму нарушенные бешенным темпом летних командировок сердечные ритмы. Сложнее с лишним весом, за месяц поездок приобрел лишние пять килограмм. Впечатления ещё теснятся в голове, и никак не хотят раскладываться по ячейкам и полочкам. Нас становится всё больше, но приведет ли эта тенденция к ожидаемому повышению качества образования? Если верить законам диалектики – непременно! Но кто будет этой первой ласточкой, и на каком направлении произойдет прорыв – покажет время. Так какой же он будет – дизайн завтрашнего дня: индустриальный, промышленный или предметный? Надеюсь, что как минимум - не скучный. А как думаете вы? ■

Ю.В. Назаров
05 июля 2004 г.

Яндекс.Метрика